«Я пытаюсь передать смыслы разных районов, объяснить городское устройство за счет сплава эмоций и локальной истории»

С одной стороны, зеленая, а с другой — красная. Зеленая потому что там действительно много зелени, много пространства, а красная потому что это радостное, красивое место. Вообще интересно было бы поработать с цветовым восприятием городского пространства.
Чтобы передать слушателям свои ощущения от городов и районов, я предлагаю использовать структурный подход. Мы разбираем город на составные части, а потом каждую из частей пытаемся препарировать, но деликатно, потому что речь идет о тонких вещах, которые не терпят грубого вторжения. Это психоэмоциональный уровень. Это касается не обязательно Петербурга: такой подход работает в любом месте, любом городе.

сторителлинг в экскурcионном деле

Меня всегда интересовало и волновало то ощущение, которое возникает у наблюдателя. Не будем называть этого человека туристом или гостем, ведь все мы, по сути, постоянно смотрим и наблюдаем. Даже люди, которые живут в родном городе, все равно постоянно испытывают какие-то новые эмоции относительно тех или иных улиц / районов.
Меня всегда очень занимало: почему на Петроградской стороне, где я вырос, одно ощущение, в районе Сенной — другое, а на площади Восстания — третье? Это создает некую феноменологическую карту города, которая встроена в голове у каждого из нас. Разные районы будто бы закрашиваются каким-то цветом.
Это ощущение, эта эмоция меняется в зависимости от того, где мы находимся. Поэтому меня, прежде всего, интересует впечатление от конкретного места. И в рамках своей профессиональной деятельности, уже 20-летней, я пытаюсь передать смыслы разных районов, объяснить городское устройство за счет сплава эмоций и истории. Проследить цепочку событий, которые сформировали то или иное место, сделали таким, каким мы его сейчас воспринимаем.

Дмитрий Ганопольский, фотограф, экскурсовод, основатель аудио проекта «Голоса», преподаватель программы «Мастера смыслов. Экскурсионное дело: от методики до реализации», — о сторителлинге, ощущении города и силе анекдота.

А Петроградская сторона на Вашей мысленной карте какого цвета?

Что Вас сильнее всего вдохновляет на истории? Люди, места, смыслы?

Можно ли развить в себе эту способность к восприятию?

Да, но для этого нужно много ходить. Это касается и экскурсий, и фотографий. Иначе просто не увидишь главного. Думаю, что это можно выразить в количестве шагов. Сейчас характер моей работы несколько изменился, у меня свой экскурсионный проект, в котором приходится работать с аудио и много писать, поэтому я меньше работаю на улице и больше дома. Но на начальном этапе ходить по городу очень важно.
Другой фактор — интерес. Я достаточно долго преподавал фотографию и всегда говорил ученикам, что снимать нужно то, что знаешь, любишь – то, что тебя интересует. Без этого все просто не имеет никакого смысла, никому не будет интересно на это смотреть. То же самое с городом или районом. Нужно любить его, интересоваться им и хотеть его узнать.
Часто бывало, что я брался за новую экскурсию, мало зная район. Это нормально, ведь Петербург – это большой город. Я делаю достаточно много проектов для коллег-девелоперов, которые строят объекты недвижимости и хотят поместить их в культурно-исторический контекст.
Сейчас я плотно работаю с Legenda и уже долгое время сотрудничаю с RBI Group. Эти компании схожи своим внимательным и деликатным подходом к среде. В случае с девелоперами это дорого стоит, потому что всегда возникало и возникает очень много спорных моментов. Есть те, кто разрушает, и те, кто создает. RBI и Legenda — это хорошие примеры современной девелоперской деятельности. Часто они просят меня создать историческую справку о том или ином районе, и это очень увлекательный процесс.
Порой это может быть какой-то далекий от меня район, в котором я мало бывал и который ногами не исходил. Тогда я начинаю последовательно узнавать, что там есть. Посидел с картой, прочел какую-то справку об улице в «Википедии», что, кстати, действительно полезно, потому что там информация изложена сжато и емко, прочитал две-три-пять книг или статей о районе и сформировал представление, что там происходит, каким он был, каким стал.
Приезжаю на место, прохожу район пешком, и оказывается, в последнее время все чаще, что образ, который я таким образом сформировал, и маршрут, который вот так заочно проложил, — действительно работают. Каким-то образом я чувствую расстояния и понимаю, какие объекты будут интересны. При этом стараюсь быть максимально корректным в изложении фактов и проверять себя. Мне не нравится ошибаться, было бы неприятно и стыдно, если бы я ошибся в какой-то дате просто потому, что не проверил. К счастью, этого почти не случается.

В чем, по Вашему мнению, секрет сильной, цепляющей истории? Как понять, что история достойна того, чтобы быть рассказанной?

Как, рассказывая захватывающие истории, оставаться в русле исторических фактов?

С какими еще сложностями пришлось столкнуться в профессии?

Вы начинали как гид-переводчик на испанском языке. Петербург на испанском другой?

Чем экскурсионный сторителлинг отличает от литературного?

Критериев несколько. Прежде всего, история должна отзываться мне лично. На это всегда влияют качества человека, его характер, бэкграунд. Бывает, что меня цепляет та или иная история, и я понимаю: это – то, что надо! Эта история может быть показательной, рассказывать, почему это место именно такое. Например, идешь мимо советской мемориальной доски, а она ничего не выражает, кроме формальных лозунгов, с помощью которых большевики все формулировали. Для человека, который не посвящен в язык большевистской политической культуры, потому что получал образование в другое время, все это будет ничего не выражающими словами / именами, которые мало что сообщают. Но за ними могут скрываться по-настоящему яркие истории.
Приведу пример. Есть район Семенцы, в котором целый ряд улиц – это бывшие роты Семеновского полка, названные впоследствии по городам Московской губернии. На первой из них, Рузовской, жил Николай Буренин — талантливейший музыкант и аккомпаниатор Шаляпина, при этом человек радикальных левых взглядов, социал-демократ, большевик. Есть воспоминания о том, как Николай Буренин перед концертом внезапно хватился, что у него в квартире лежит собранная им бомба. Он не знает, куда ее девать, и в концертном костюме, шубе и лаковых ботинках бежит с бомбой к Обводному каналу, чтобы выкинуть ее в воду.
По-моему, это отличный анекдот, который, кажется, говорит сразу обо всем. Но когда ты проходишь мимо этой мемориальной доски, этот нарратив от тебя скрыт. Ну, какой-то Николай Буренин, кто это, что он сделал, почему о нем важно знать. Уверен, что большевики, устанавливая табличку, уже не имели в виду никаких бомб, а вкладывали какие-то свои смыслы. Например, что интеллигенция была заодно с народом. Все это отличается от того частного восприятия, которое есть у меня. Я вижу Николая Буренина в великолепном фраке, бегущего с бомбой перед концертом, который он должен был дать для богатой буржуазной публики. Это смешно, но при этом наполнено разнообразными сюжетами и смыслами.
Конечно, не обошлось без влияния моего литературоведческого бэкграунда, по образованию я – филолог-испанист и литературовед. Поэтому обо всем думаю в рамках текста, какой-то истории. И не просто истории — меня всегда привлекало что-то эпическое, сказочное.

Конечно, мы не были свидетелями того, как Буренин бежал к Обводному каналу. Или как они вместе с Горьким ездили в Америку. Мы не знаем наверняка, как это было, но можем предполагать на основе исторических источников, воспоминаний очевидцев, писем. Конечно, это авторская интерпретация, но она базируется на глубоком изучении предмета.
Экскурсии — это не исторические лекции, которые призваны просветить слушателей. Это, скорее, литература. Нам важно эмоционально вовлечь людей. Сделать так, чтобы человек почувствовал себя не аутсайдером, смотрящим на это место со стороны. Важно, чтобы он его прочувствовал и как-то с ним соприкоснулся, выстроил эмоциональную связь. Мы его проводники на этом пути. Помогаем ему освоиться, увидеть это место нашими глазами, прожить эмоции. Так мы формируем восприятие города или района.
Думаю, проблема состоит не в том, что можно увлечься вымыслом и напридумывать то, чего не было. Вызов для меня лично в том, чтобы это была классная история, чтобы уметь ее коротко и захватывающе рассказать. И тут еще один совет: рассказывать побольше анекдотов. Если умеешь рассказать анекдот смешно — значит, умеешь передавать историю коротко и емко.
Часто возникают ситуации, когда нужно вдаваться в детали, потому что в них вся соль. Тогда это чуть более долгая история. В этом нет ничего страшного, но вы должны понимать, зачем вы ее рассказываете, какая ценность в этих деталях. Это непросто, умение приходит со временем, с опытом. Тут ничего не поделаешь. Просто нужно рассказывать побольше, пусть поначалу не будет получаться.

Прозвучит странно, но до того, как я начал заниматься историей города и экскурсиями, я очень плохо ориентировался на местности. Это связано даже не с Петербургом, а с навигационными навыками вообще. Как-то, в самом начале, я шел с группой иностранных туристов по Загородному проспекту, и мы зашли в какой-то магазин 24, мелочную лавку на перекрестке Загородного и одной из улиц, кажется, Разъезжей. Выходим, смотрю по сторонам и не понимаю, где мы, какая из этих улиц — Загородный. Они очень похожи: дома XIX века, эклектика. Я просто запутался. Конечно, я быстро распутался обратно. Но это показательно: я плохо ориентировался в пространстве. Уверен, что я был не очень хорош и в виде рассказчика. Мои истории были длинными и сумбурными. Это тоже нормально.
У меня были другие козыри: во-первых, я не боялся того, что чего-то не знаю, а во-вторых, мне все это очень нравилось. Нравилось общаться с людьми. Хотя, опять же, в моем детстве было сложно и с этим: я был очень стеснительный, скромный.
Навык общения в экскурсионном деле очень важен. Потому что люди безошибочно чувствуют, когда к ним обращаются персонально. Мы стараемся водить не более 30 человек в группе, хотя иногда, конечно, случается и больше. Считаю своей заслугой, если каждый из этих 30 человек почувствовал, что я был с ним рядом, рассказывал именно ему. В процессе вы смотрите людям в глаза, видите реакцию и начинаете с ними взаимодействовать на каком-то другом, эмоциональном уровне. Делаете перебивки. Иногда я понимаю, что уже очень долго рассказываю и нужно дать им слово. Это очень тонкий момент взаимодействия. Нужно постоянно возвращать людей в «здесь и сейчас». Это похоже на групповую медитацию или терапевтическую практику на заданную тему.

Появляется тень Сервантеса, какая-то архаика. Мир очень быстро меняется, а мы учили и пользуемся классическим испанским языком, который архаичен сам по себе. Испанский не такой быстро меняющийся язык, как, скажем, французский. Сейчас время от времени я сдаю экзамен на испанском, рассказываю про город членам аттестационной комиссии на испанском. Но на английском мне легче удается передать то, что я думаю и понимаю.
Когда водишь экскурсии на иностранном языке, являешься интерпретатором не только города, но и целой культуры. При этом немного теряешь в глубине. Приходится оперировать какими-то обобщениями, задавать людям рамку, давать определенные вводные: вот Петр, он хотел того и этого, у него было это и то. Вот так он воспринимается, такое его место в российской истории. Это довольно строгая рамка и достаточно примитивная. Но если чувствуешь, что у человека есть интерес, можно ее расширять, вдаваться в большее количество деталей.
Экскурсии на русском гораздо более подробные. Это не означает, что те экскурсии, которые мы водили по-английски, были плохими. Они были отличными. Более того: то, что мы делали в начале 2000-х с ребятами, которые были моими учителями, другие стали делать на русском языке только в конце 2010-х. Чтобы кто-то в 2000-х хотел гулять по дворам, рынкам, каким-то далеким районам — такого просто не было, это было немыслимо. Вот автобус, вот обзорная экскурсия, реки-каналы — весь набор. История должна быть красивой — какие дворы, какие подворотни, какой русский рок, какой Балабанов, о чем вы вообще?
А мы все это уже тогда делали. Я попал к ребятам сразу после окончания курсов гидов-переводчиков и был сильно удивлен, потому они все делали совсем по-другому. Почти ничем из того, что тогда мне рассказывали на курсах, я не пользовался и очень рад, что ни разу не пришлось работать, например, на круизах. Тогда работа гида сводилась бы к тому, чтобы дать базовую информацию, потом туристов куда-то завести. Сейчас я с пониманием к этому отношусь, но это не про то, чем занимаюсь лично я, что интересно мне.
Мой интерес в том, чтобы людям было прикольно. И мне самому должно быть интересно. Поэтому каждая экскурсия получается немного другой. Да, зачастую рассказываешь одно и то же, но все равно в процессе приходишь к каким-то новым выводам, тебя вдруг осеняет, говоришь себе: вот же оно! Каждый раз совершаешь маленькие открытия, которые расширяют картину мира. Поэтому экскурсии, которые я водил 10 лет назад, так не похожи на те, которые я вожу сейчас. Я последовательно работал над осознанием ценных и важных для меня вещей. Думаю, это под силу каждому.

Если честно, думаю об этом до сих пор. В проекте «Голоса» мы делаем аудиоэкскурсии и аудиокурсы. Помимо меня и моего партнера в проекте еще 8 человек, которые обеспечивают техническую часть и визуальное наполнение. Ну и конечно, сами авторы, с которыми мы регулярно взаимодействуем. Это еще человек 10.
Проект существует почти 4 года, и все это время я думаю, как сделать лучше, как уйти от излишней литературности. Но при этом не потерять обаяния и глубины, которая неизменно присутствует именно в литературном тексте. Очень горжусь нашими текстами, которые мы создали и озвучили в рамках проекта, хотя озвучивать их тяжело, потому что они зачастую очень мудреные. А это «не формат» с точки зрения радио. Предложение там должно быть не более 8 – 10 слов — это достаточно короткие структуры. А у меня и других наших авторов часто довольно пространные пассажи. Многие из них тоже филологи и внимательно относятся к словам. В целом, все должно быть немного короче. Но все равно может и должно быть литературно. Просто отдельно нужно работать над емкостью: чтобы это было и емко, и точно. Тогда людям будет проще воспринимать, они получат более ценный опыт. Это как с поэзией. За счет своей формы поэзия позволяет лаконично передавать сложные эмоции. Выразился точно, емко, метко, подобрал правильные слова в правильном порядке — и получилось. У нас то же самое.
Не думаю, что это очень ощутимо на живой экскурсии: там ты можешь рассказывать, как угодно. Аудиокурс сложнее. Здесь нужно больше работать с темпоритмом, с интонированием — это особое искусство, которое я, как нарратор аудиоформата, только постигаю. Важно сохранять живость, но не слишком импровизировать, поскольку работаешь с текстом, который написан. При этом хочется звучать естественно и вовлекать.
Тут есть разные подходы и техники, которые могут помочь, дать опору. Сколько людей, столько и подходов. Кому-то нравится более сухое изложение. Кто-то, возможно, хочет более личного подхода. Изложение может быть немного шероховатым, и это тоже здорово. Здесь есть пространство для творчества, но важна осознанность. Сегодня ты философствующий экскурсовод и склонен к размышлениям. А завтра, быть может, захочется все делать по-другому, и ты будешь чеканно проповедовать свой взгляд на Василеостровский или Петроградский район.
Если будет все время одинаково, быстро станет скучно. Единственный критерий, единственный человек, на которого можно равняться — это ты сам. Как хочется — так и делаешь. Потому что иначе это все будет бессмысленно и никому не интересно.

мы на связи

о европейском университете

Европейский университет в Санкт-Петербурге — исследовательский университет постдипломного образования, основанный в 1994 году.
ЕУСПб объединяет лучшие традиции российской и мировой науки и готовит ученых и экспертов в области социальных и гуманитарных наук.

контакты

адрес

Россия, Санкт-Петербург, ул. Гагаринская, 6/1А, каб. 416
(вход со Шпалерной, дом 1)

телефон

соцсети

сайт